сплин - романс
tell me
имя на ваш выбор; но пускай оно будет финским, шведским, польским или немецким.
ей 24-26 лет.
она полукровка, либо магглорожденная. светская львица; возможно, владеет парфюмерным или ювелирным магазином, или бутиком модной одежды. вольная писательница.

tell me more
границы, размытые, стерлись. и завяли цветы в треснувших вазах.
разбились вдребезги все правила и законы.
втоптана в землю острым каблуком совесть и мораль. тебя жизнь наотмашь ударила, и ты в ответ ей мстишь.
где-то давно на заднем дворе старого дома похоронено детство и невинность.

валькирия. та, что никогда не подчиниться. роскошная и знающая себе цену, жесткая и умная, девушка, на самом деле уже давно взрослая женщина. хитро играющая своею же слабостью.

тушишь сигарету о белую скатерть, прожигаешь тонкую ткань насквозь точно так же, как прожигаешь своим ядом человеческие души. коллекционируешь их. ломаешь светлых и чистых, чтобы все ангелы на земле стали падшими. это твой дар - проникать в умы людей. овладевать ими.

ты очень умна и хитра, вкупе с привлекательной внешностью, которую ты сама сделала - являешься оружием массового поражения.
ты превосходная актриса и меняешь маски так легко и искусно, что сложно разгадать, какая ты настоящая. не многим дано узнать или догадаться, что за улыбками и красивой ложью может скрываться демон. а уж врать-то ты умеешь, поэтому перехитрить тебя или раскусить - задача довольно сложная.

ты жалуешься на свое одиночество, ненужность и покинутость, на недостаток тепла, даже не замечая, что мир каждый раз посылает тебе любящих и прекрасных людей. но в силу характера ты им либо не верит, либо, цепляясь за них, как спасательный круг, быстро устаешь и уходишь первая, ибо считаешь, что подобна заразе, не идет на пользу - это игра. либо же люди сами уходят, не в силах выносить твой характер.

но как же больно чувствовать себя отвергнутой! ты, как мокрая кошка, могла подползти к любому человеку, которого бросала, предавала, и, жалобно скуля, просилась обратно. тебя принимали, ты ликовала. тебя отвергали, ты обрывала связи с другими людьми, боялась, что и те ее отвергнут.  каждый раз, оказываясь брошенной и ненужной, ты ощущала себя грязной шавкой, которую выкинули из дома, потому что много гадит. без людей не можешь, страшнее всего - одиночество, но и с людьми невыносимо.
поэтому ты играешь.

тем не менее, ты прекрасно понимаешь, что во всем виновата сама. возвращаясь к кому-то, после расставания или разрыва дружбы, сокрушаешься и страдаешь. снова спрашивает себя, зачем ворошить сгнившие листья прошлого, лучше уж мучиться от одиночества. но это замкнутый круг.

да, люди тебе попадались удивительные. ты долго не могла понять, что их держало рядом с тобой. и что их заставляло прощать тебя снова и снова. ты не сразу поняла, в чем заключалась твоя магия. обаяние. ты располагала людей к себе настолько, что те становились буквально зависимыми от тебя. ты умела приручать людей, не неся при этом за них ответственность. то ли говорила по-особенному, то ли была сама по себе умна и интересна, но притягивала, пусть немногих, но особенных. ты умела находить слова, слова и взгляд были оружием при внешности привлекательной, но явно не подходящей под стандарты красоты.

говорят, души ты пропиваешь, а сердца сдаешь в комиссионку. ты ведь и правда зараза в душах и телах других людей. если ты их бросаешь или они бросают тебя, если даже при этом любят, они чувствуют легкость и свободу. ты вдохновляешь, даришь радость, часы интересных разговоров, но без тебя всегда легче дышится. просто те, кто были в твоей жизни, не слишком отчетливо понимают это, потому что ты уже пустила яд по их венам. чувствуя освобождение от груза в виде тебя, они все равно тоскуют и поэтому если ты возвращаешься, принимают обратно.

ты любишь себя. любишь свои мысли. в твоих пальцах белых, прокуренных путаются, словно клубок шерстяных ниток чужие души, ты играешь с ними, открываешь их, изучаешь, это хобби. тебе нравится думать, что в твоих руках чья-то душа и ты знаешь эту душу досконально. за словами "я хочу помочь" скрывается исключительно интерес. а что же там, в чужом мире? ты любишь читать трагедии других людей. это не то, что пишут в книгах, в книгах, во многом, вымысел, а вот в жизни все реально. и люди, чью грудную клетку ты раскрывала, эти люди живые, они как книги, живые книги.

все это не просто игра, но и месть. месть за то, как жизнь с тобой обошлась.

sing me to sleep
и лампа не горит. и врут календари.
и если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори.
любой обманчив звук. страшнее тишина.
когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина.
и черный кабинет. и ждет в стволе патрон.
так тихо, что я слышу, как идет на глубине вагон метро

утро холодное и промозглое. туман и горячий кофе; я помню, и ты никогда не забудешь, как ангел в тот день играл нам джаз с рассвета и до рассвета.
и, слепя фонари, шел мелкий осенний дождь; и мы шли, прячась под синим зонтом, поздним вечером из того самого кафе, где просидели весь день.
вместе.
стихи в душе, расцветая, сгорали дотла, и, крыльями цепляясь о дверные проемы, я провожал тебя и ждал, пока электричка не скроется во мраке.
вместе мы обо всем забывали тогда.

а где-то ангелы нам кричат, ноги свесив с крыш многоэтажек. бессмысленно вспомнить и думать, "а что если?.."
ведь оба мы помним, как впервые за долгое время счастливы были те два года, которые я провел на твоей родине.
как мы кричали друг другу песни, стоя на соседних крышах, как бежали по мостовой под дождем и ели сладкую вату; как я видел тебя совершенно другой, настоящей, живой, совсем юной - в длинной юбке и вязаном свитере, со спутанными волосами и широкой улыбкой.
без фальши и красных губ, без ядовитых фраз и высоко вздернутого подбородка.
словно северная богиня, спустившаяся ко мне, позволила себе стать человеком.

этот ангел думал, что спасает меня, на самом деле пригвождал к кресту, чтобы я от него никуда не ушел. ты не отпускала и не отпустишь, влюбившись впервые за долгие годы.

в твоих руках колдографии. рассыпанные по полу и по кровати, вдавленные острым каблуком в ковер.
ты смеешься и куришь. думаешь, как наивна была тогда. как отпустила себя, как перестала на мгновение быть железной леди.
но мгновение затянулось, а я не знал, что вместо любви нашел проклятье.

меня душит это горькое "люблю". меня душит нездоровый смех.
ты знаешь, так часто бывает. возвращаясь в холодную, проклятую англию я знал, что все изменится. и теперь ты мне мстишь, понимая, что счастье, мною обещанное, оказалось подделкой.
ты кричишь и бьешь бокалы с красным вином. я переворачиваю шкафы и разбиваю пальцы о стены. северная сказка закончилась, а ты плачешь, говоря, что тебя снова предали.

ты, всю жизнь терпящая лишения, выросшая без семья, без любви и без детства, поверила мне, человеку, кто по воле судьбе оказался рядом в то утро.
поверила, надеясь, что спасу. поверила, надеясь, что и ты спасешь меня.
но такие, как ты, обычно, живут недолго и несчастливо. и ты заражена и уже никто не спасет тебя. но вряд ли тебе действительно нужно это спасение.

у меня всегда будет моя иззи, а у тебя - лишь ты.
но я знаю, что ты справишься и без меня. а пока мы засыпаем, обнявшись, надеясь на руинах построить иллюзию счастья.
однажды ты уйдешь из моей жизни незаметной тенью, как делала это всегда, пахнущей сиренью и табаком, но остаешься наколотым силуэтом на коже нашей мертвой осени.

"иди ко мне, объятия - это соприкосновение душ. обжечься так просто, но мы будем гореть. главное, ничего не разрушь. мы остановили свою опасную игру и этот странный город стал на время родным, но ближе к ночи он обезумел, а в легких медленно таял дым. скоро все кончится. скоро все кончится".

be still
мне нужен игрок, способный создать образ настоящей фам фаталь. она сильная и умная женщина, и слишком взрослая для своих лет, слишком многое пережившая.
я могу рассказывать вам о ней часами, коль будет интересно; я помогу со всем и все постараюсь объяснить.
главное подарите мне эту шикарную женщину и я не оставлю вас без игры и внимания.
внешность - исключительно восхитительная robyn lawley.
p.s. стихи вертинского и васильева.

green day – restless heart syndrome

matias [weapon] colt/матиас [уэпон] кольт; магглорожденный; 25 лет
специалист по устранению улик терроров/публичный критик, эталон стиля и предмет воздыхания всех девочек в радиусе пяти метров; безработный; окончил рейвенкло
матиас, подлец, ты всегда знал как улизнуть из-под чужих, таких колких, взглядов и слов. ты всегда был непреодолимо далеко для каждого, кто тебя знал. хочешь – становишься самым харизматичным и привлекательным мальчиком на факультете. не хочешь – только в отголосках скользящих по коридору кто-то шепчет «а помните кольта?» ты прятался в стенах, заметал следы любого своего присутствия. все думали, что мальчик гениален, что мальчик – спец в трансфигурации. а мальчик просто бежал от каждого, кто способен был попасть глубже, чем на подкорку.
/зависимость от внутренней свободы/ - скажет кто-то.
/патологическая боязнь боли/ - скажет кто-то.
/аутизм/ - заметят магглы. но нет.
ты улыбнешься «синдром черты». а завтра про тебя опять никто не вспомнит. даже твоя мать. признайся, матиас, ты из-за нее такой? это она с тобой сделала? её оголенные плечи и неровное дыхание с одним/вторым/третьим. ты был слишком мал. ты не должен этого помнить, матиас.
в этом-то и вся проблема. вычеркнуть себя из жизни людей гораздо проще, чем вычеркнуть жизнь из себя. дыши, матиас.
эддисон  имеет дурную привычку всем нравиться и вселять доверие. он как ты, кольт, только виски отдали сединой. эддисон стал примером, эталоном. спасением. кольт, одумайся. эддисон стал наставником и отцом, которого никогда не было. которого никогда не знал. теперь за ним и в огонь, и в воду. и в медные трубы. тебя убьет то, от чего ты бежал столько лет.